Бар, время 14:00, людей почти нет – слишком уж рано для такого места. За столом, рядом с барной стойкой, сидит девушка. Она одета в темно-серую толстовку, черные спортивные штаны и кроссовки, волосы завязаны в хвост, только нежно-розовые ногти выбиваются из ее общего стиля. Это Катерина Маас – томская феминистка, создательница группы «Феминистская среда в Томске», одна из организаторок акции «НЕ ВИНОВАТА» и культурного фестиваля «СНеЖИ». Мы поговорили с ней о фем-движении в регионах, постоянном страхе осуждений, женском стендапе и способах, которые помогут справиться с бессилием – базовым чувством в России.  

—   Опишите свой характер. Как он помогает вам в вашей феминистской деятельности – в организации разных проектов, например?

— У меня взрывной характер. Но я не столько феминистских проектов организовала, чтобы мне это как-то помогало. Есть такой момент – невозможно заниматься организацией чего-либо, если ты в это не веришь, если ты этим искренне не интересуешься. Есть проекты, которые делаются ради зарабатывания денег, имиджа или еще чего-то, и это всегда влияет на их качество.  Те события, которые я делаю, как правило, мне интересны. Я всегда думаю так: «В Томске этого не было, и было бы круто это сделать». И, вот, я делаю. Короче, без искреннего интереса к жизни, желания создавать вокруг себя обстановку, в которой тебе приятно жить, ничего не получится. Вот так вот.

— Как вы пришли к феминизму?

— Я не знаю. Мне кажется, что я всегда такая была. Я выросла в женской семье, это не матриархат, это просто семья, где преобладающую часть занимали женщины. И женщины принимали ключевые решения. Есть такая старая поговорка: «Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик». Она, конечно, с одной стороны, сексистская, а с другой стороны, она хорошо отражает то, как выглядели обязанности моей мамы. Короче, когда мне рассказывают какие-то истории из жизни со стереотипными отцами, которые не разрешают и лишнего шагу ступить, я такая: «Что? Как? Какой-то мужик тебе будет что-то запрещать? Как это вообще происходит?». Для меня это очень странно, потому что у меня все запреты исходили от мамы, да и их не было в общем-то. Были какие-то объективные просьбы, но не запреты. Моя мама была слишком занята работой, чтобы устраивать мне какие-то проверки. У родителей в моем детстве, а это были 90-е годы, не было времени, чтобы сидеть с нами на площадке, следить, где мы, и проверять какие-то уроки.

— Вы радикальная феминистка. Объясните, как это?

— Для обывателя нет никакой разницы между радикальным, интерсекциональным, либеральным, помадным и каким угодно феминизмом. Люди не понимают значение слова «радикальный». Радикальным, по сути, считается любое женское высказывание. Если в политическом смысле, радикальный феминизм – это направление, которое исходит из мысли, что корень всех проблем женщин на протяжении истории кроется в патриархальной системе отношений. Главный постулат радикального феминизма – пока мы полностью не произведем революцию социальных, экономических и политических отношений, нельзя говорить о достигнутом равенстве. Потом это разбивается на некоторые мелкие моменты. Например, радикальные феминистки абсолютно против эксплуатации женского тела в любых проявлениях – это суррогатное материнство, проституция, порнография, принудительное деторождение, любое использование женского труда. Есть какие-то еще моменты, например, самый радикальный извод феминизма заключается в отказе от различных бьюти практик. Но, вот, я, например, себе ногти сделала, потому что ходила на свадьбу к подруге. Отказ от бьюти практик основан на идее, что все это мы делаем под общественным давлением для мужчин. Тут нужно иметь определенную гибкость, потому что, на мой взгляд, есть такая проблема – современный российский феминизм очень сильно тяготеет к догматичности, когда ты у себя в голове выстраиваешь какой-то определенный свод правил, которые могут быть абсолютно абсурдными. Для меня радикальный феминизм – это способность к какой-то мыслительной деятельности.

— Какое было первое мероприятие, организованное вами?

— Я уже, на самом деле, и не вспомню, потому что много чего приходилось делать. Наверное, самое первое крупное мероприятие было «НЕ ВИНОВАТА». В прошлом году мы стояли на пикете в поддержку сестер Хачатурян и разговорились с девушкой, Аленой Альковой (прим. — солистка группы «Зачарованные», ещё одна из организаторок фестиваля «СНеЖИ» и акции «НЕ ВИНОВАТА»). Она сказала, что Лена Кузнецова, основательница «НЕ ВИНОВАТА» в Томске, уехала из города, и что теперь нужно делать «НЕ ВИНОВАТА», а она не может придумать идеи кроме концерта. Я подключилась, сделала программу, лично от меня была запись подкаста «Круглый стол на тему домашнего насилия».

— Расскажите, как вам пришла идея организовать культурный фестиваль «СНеЖИ» в Томске?

— В этом году я должна была делать «Street Vision» — это такой томский знаменитый фестиваль современного искусства. Мы долго готовились к нему, многое делали, а потом случилась пандемия. И я сидела, думала, что все равно что-то хочется сделать. И тут у меня на глаза совершенно случайно попался пост, что скоро будет сентябрь, а, значит, будет «СНеЖИ», то есть сентябрьская неделя женской истории. Эта акция долго жила в онлайне, потом в 2018 году, если я не ошибаюсь, в Новосибирске придумали, что ее нужно делать оффлайн. Я решила устроить такое и в Томске. Написала Алене Альковой, мы с ней летом собрались, обсудили все, подумали, как это может быть. В итоге мы провели пятидневный фестиваль. 

У нас были необходимые меры безопасности: все были в масках, на мероприятия допускалось только определенное количество человек, на входе обрабатывали руки. У нас не было рекламы. Изначально мы вкладывали какие-то свои деньги, потом провели гаражную распродажу, и все вернули. Нам очень помогло, что у нас нашлась спонсорша – моя хорошая знакомая. Она предоставила нам помещение на половину наших мероприятий. Просто бесплатно. Это круто, что женщины сами начинают помогать женщинам, если у них есть на это ресурсы. В этом году мы посвятили фестиваль Антонине Пирожковой, и сейчас хотим поучаствовать в акции «Памятник землячки», чтобы памятник нашей героине установили в Томске. И еще хотим снять про это документалку.

— Что будет дальше со «СНеЖИ»? Есть планы на ближайшее будущее относительно проекта?

— У меня была идея, что «СНеЖИ» — это не просто какая-то разовая акция. Это система, которая работает в течение года. Я могу рассказать, какие форматы мне нравятся, потому что про планы пока рано говорить. Есть такой формат «Ladies, Wine & Design» . В Томске его застолбил Сибирский центр дизайна. Я бы тоже хотела делать такие встречи с какими-нибудь интересными девушками на ограниченное число человек. Это именно встреча, не лекция, где можно было бы поболтать. У нас был формат девичника в магазине «Два Лимона», «Женский открытый микрофон».

— А если это оформить в какую-либо цель?

— Здесь это, скорее, создание женского сообщества в Томске, потому что на это есть запрос.

— Как прошел ваш первый в Томске «Женский открытый микрофон»?

— Как обычно, он прошел с приключениями, потому что за полчаса до выступления вырубили свет. Мы делали «Открытый микрофон» с редакторкой издания «Постер» Катей Виноградовой. И, вот, стоим мы с ней, друг на друга смотрим и не понимаем, что делать, потому что у нас там приходят люди, а были и те, которым был нужен микрофон, колонки. В итоге мы сгоняли за свечами, холодильник еще сохранял холод, поэтому туда можно было ставить пиво, деньги переводили на карту бармену. Выступали мы без микрофонов. Было прикольно, на самом деле, потому что это создало дополнительную атмосферу андеграунда.

— Чем ваш «Женский открытый микрофон» отличается от «Женского стендапа» на «ТНТ»? 

— Я не считаю «Женский стендап» на «ТНТ» феминистским, потому что это всё-таки выделение не по идеологическому признаку, а по половому — это сексизм. Они выделяют девчонок, которые говорят опять же об их отношениях с мужчинами. Придумать шутку про вес, возраст, внешность, пол, какие-то бытовые вопросы намного легче, чем придумать абстрактную шутку.

—   Как тогда нужно организовывать «Женский открытый микрофон»?

— Вообще в идеале, если мы делаем женский микрофон, там должен быть не только стендап — у нас, например, это просто другая атмосфера. Если я прихожу на условно «мужской» стендап, который считается общим, то до своего выступления и после я должна выслушать 150 шуток про то, что «баба толстая». Мне это не интересно. Мне интересно шутить про какие-то штуки, с которыми я сама сталкиваюсь – про учебу, работу, спорт, какой-то абсурд.

—  Почему важно развивать феминистские сообщества в регионах?

— А их важно развивать? Запрос, конечно, есть, но он достаточно пассивный. Вот, последний пример, когда у нас были выборы в городскую думу. Я посмотрела, что в Новосибирске феминистки писали вопросы депутатам, и они им отвечали. Я подумала, почему бы не сделать так в Томске, и отправила вопросы. На них ответило только два человека. Были комментарии по типу «Вот, у нас в Томске не поднимается женский вопрос». Так, а почему он не поднимается? Потому что это вы сидите и молчите. Одно дело – говорить об этом с друзьями, другое – если где-то оставлять комментарии, ходить на пикеты, делать какие-то публичные заявления. У нас достаточно мало таких активных девчонок. Невозможно делать что-то для женщин, если они сами этого не хотят.

—  Может, они просто боятся?

— Да, возможно, но бояться можно до конца жизни. Все знают сказку «Премудрый пискарь». Женщины в России, к сожалению, проводят много времени в положении «премудрого пискаря». Они много думают о том, что могут что-то не то сказать. Но, на самом деле, всем на тебя все равно. Это больше страх в голове, который воспитан городскими легендами в социальных сетях. Давайте еще будем косые взгляды анализировать. Тебе ли не всё равно, кто на тебе как смотрит? В какой-то момент я начала много читать групп. Они, правда, нагнетают обстановку, создают ощущение какого-то пузыря, где ты один с чем-то борешься, и никого вокруг нет. Это неправда – вокруг много адекватных людей. Если ты радикальная феминистка, но сидишь дома и всё время только пишешь твитты, ты никогда не найдешь своё сообщество, поэтому нужно выходить и общаться. Вот, и из-за это все тормозиться. Я делаю то, что мне интересно, без расчета на то, что кто-то этим вдохновиться. Мне бы хотелось, чтобы это стало системой, но я понимаю, что не у всех есть силы заниматься политической борьбой, потому что это сложно, это отнимает много сил как физических, так и эмоциональных. И вообще, по идее, желательно заниматься этим на зарплате.

—   Бывает ли у вас ощущение бессилия по отношению к существующим в нашей стране проблемам?

— Мне кажется, что ощущение бессилия – это вообще базовое ощущение в России. Опять же, это вопрос твоего психического здоровья. Чтобы его сохранять в России, нужно научиться отдыхать, абстрагироваться, находить простые радости, приятных людей, даже если твоё окружение кажется тебе враждебным.

—   Как не предать свои взгляды под общественным давлением?

— Если ты сама не знаешь, кто ты, то никогда никому ничего не докажешь. Не всегда не ответить или посмеяться – это плохо. Есть просто агрессивные люди, и это твой вопрос самосохранения. Всегда будут те, которые относятся к нам с агрессией. Вопрос в том, насколько ты умеешь дистанцироваться от этого, охранять свои границы. Никто от тебя не требует жертвенности. Как только ты начинаешь ощущать себя жертвой — всё, пора прекращать этим заниматься, потому что это как в семейной жизни – «я все положила на семейный алтарь». Тебя кто-то просил? Объективно, нет. Ты сама все взвалила на себя. Как только в какой-то сфере, дружеской или профессиональной, ты начинаешь ощущать себя так, выходи из этой ситуации – увольняйся с работы, заканчивай отношения. Никто никому ничего не должен. Если ты каких-то взглядов придерживаешься, никто другой не обязан их тоже придерживаться. Если ты там что-то долго делаешь, и ничего не получаешь, попробуй заняться чем-то другим. Не надо зацикливаться на одних каких-то вещах. Нужно жить своей жизнью.